 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| РАССУДОК, РАЗУМ, РАЦИОНАЛЬНОСТЬ. 11 страница
ляемым не самой реальностью, а людьми. Факты объектив- ны, а правила конвенциональны, они обусловлены культу- рой и языком. Если правила изменяются (при том, что сами факты остаются прежними), возникает уже другая модель, и жизнь людей, руководствующихся ею, протекает совсем иначе. Большинство правил задано системой языка, высту- пающей как бессознательная основа процессов вербально- го кодирования.
Обычно люди совсем не задумываются над тем, как они используют язык для моделирования реальности. Хотя этот процесс происходит в сознании (и составляет главную функ- цию последнего, равно как языковая картина (модель) мира- основное содержание сознания), однако сам он практически не осознается. Любой язык предоставляет неограниченные возможности для обозначения образов, мыслей и чувств, но человек не знает, почему выбирает какие-то определен- ные слова и выражения. И далеко не всегда делает выбор правильно и точно. Обычная речевая практика выглядит как речевая стихия. Сдерживающей основой этой стихии служит система лингвистических универсалий, имеющаяся в любом языке и, по современным представлениями, единообразная - "несмотря на существование бесконечного множества раз- личий, все языки построены по одной и той же модели"(17, с. 185). Одной из таких универсалий является, например, принцип согласования, определяющий правила сочетания слов в предложении (существительных с прилагательными или глаголами, глаголов с наречиями и т.п.). Сами средства согласования могут быть различными (падежи, суффиксы, предлоги), их правила весьма стабильны - скажем, легко вы- делить грамматический критерий, определяющий, что глагол "болел" сочетается с существительным, стоящим только в оп- ределенных падежах ("болел мальчик", "болел корью"). А вот синтаксический критерий, задающий возможность образова- ния винительного падежа, зависящего от непереходного гла- гола ("болел неделю"), является трудно осознаваемым, пос- кольку зависит от системы именных классов данного языка. Но никто из носителей языка не скажет "болел собаку". Язык ~ не только набор формальных средств для отраже- ния действительности, он является также основой мышления. Его можно считать одной из граней мышления на высшем, наиболее обобщенном уровне символического выражения. Язык и шаблоны нашей мысли неразрывно связаны, тесно переплетены между собой, фактически они представляют единое целое, некоторый универсум возможных семиотичес- ких воплощений модели мира. Этот универсум, детермини- рованный не только лингвистически, но и исторически и куль- турно, французские историки-анналисты (см. 8) назвали мен- тальностью. Набор психологических механизмов, лежащих в основе ее формирования и функционирования, т.е. формы и способы языковой репрезентации опыта в сознании и их ис- пользование в процессе общения и межличностного взаимо- действия, я буду именовать ментальными структурами созна- ния. Они отражают конкретную взаимосвязь между психикой человека и его лингвистическими возможностями. Именно последние были предметом анализа основопо- ложников НЛП, наблюдавших за работой очень опытных пси- хотерапевтов, обладавших, кроме отточенного профессио- нального мастерства, еще и харизмой-своего рода ореолом исключительности, знаком абсолютного совершенства. Тера- певтическая практика Милтона Эриксона, Фрица Перлза, Вирджинии Сейтер демонстрирует высокий уровень развития этих возможностей, своего рода эталон пансемиотического поведения. Этот термин я буду использовать для обозначения особого типа активности субъекта речевой деятельности. Пансемиотический субъект, помимо высокого уровня линг- вистической компетентности, обладает целым рядом отто- ченных речевых навыков и умением верно соотносить их с экстралингвистическими (неречевыми) параметрами дискур- са. В результате возрастает эффективность психотерапевти- ческого воздействия и возникает упомянутая уже харизма:
Перлз обладает чрезвычайно сильным личным обаяни- ем, независимостью духа, готовностью рисковать и идти в любом направлении, которое подсказывает ему интуиция, а также высокоразвитой способностью вызывать чувство интимной близости у любого, кто внутренне готов к работе с ним... Интуиция Перлза настолько тонка, а его методы настолько действенны, что иногда ему достаточно несколь- ких минут, чтобы отыскать у пациента "горячую точку". Пусть вы немы, лишены гибкости, ваши чувства омертвели, вы нуждаетесь в помощи и одновременно боитесь, что она придет и изменит привычное. Перлз прикасается к "горячей точке" и совершает чудо. Если вы готовы сотрудничать с ним, возникает такое впечатление, будто он просто протя- гивает вам руку, сжимает пальцами замок-молнию и стре- мительным движением вниз распахивает ваше нутро, так что измученная ваша душа падает на пол между ним и вами (3, T.I, С.12).
В основе пансемиотического поведения лежит эффек- тивная система языковых действий, подчиненная опреде- ленной внутренней логике и актуализируемая в ситуациях, вплетенных в соответствующий контекст лингвистической и нелингвистической практики. Вслед за Л.Витгенштейном ее можно назвать психотерапевтической диспозициональ- ностью. Иными словами, НЛП, будучи, как и другие тера- певтические школы, особыми видом языковой игры, опира- ется на специфическую диспозициональную модель психи- ки, законы функционирования которой определяют правила эффективной терапии. Витгенштейновская концепция обусловленных языковы- ми играми жизненных форм пригодна для описания самых различных видов человеческой деятельности, в том числе и менее широких, чем этнические или лингвокультурные паттерны. Так, психотерапия в целом может трактоваться как специфическая форма жизни, а ее отдельные направ- ления и школы соответствуют различным типам языковых игр. Основоположник лингвистической философии ряд сво- их работ посвятил изучению психоаналитической доктрины, показав, что в качестве "неомифологии" учение Фрейда об- ладает значительными суггестивными возможностями, а как языковая игра - стремится к универсальному объясне- нию природы психических явлений. Витгенштейн и его пос- ледователи обнажили присущие логике языка источники за- блуждений и предложили особую процедуру проверки (ве- рификации) философских систем, названную лингвисти- ческой терапией (также "терапия слова"). Представитель последней, ученик Витгенштейна Морис Ла- зеровиц полагает, что любой теоретик (будь то философ, физик или психолог) строит свою деятельность на основе сложивше- гося у него образа "всемогущего мыслителя". При этом он не- явно изменяет общепринятые языковые конструкции, впадая в иллюзию, будто это способствует объяснению фактов и про- цессов окружающей действительности. Создавая такие "фанта- зии" и делясь ними с окружающими, теоретик искренне убежден в том, что занимается научным познанием реальности. Любой философский или психологический взгляд на вещи есть чистая языковая игра, результат ничем не ограничиваемого словотворчества. Лазеровиц пишет: "Философская теория есть, в сущности, бессознательно сконструированный се- мантический обман. Лингвистическая терапия, благодаря процессу, который может быть описан как семантическая размаскировка, поясняет то, что философ делает со слова- ми, когда он выдвигает свою теорию и аргументирует в ее пользу" (цит. по 7, с.20). Показав пути проникновения в структуру семантической иллюзии, Витгенштейн объяснил, почему так трудно изба- виться от любой языковой игры-для этого нужно "выйти" из привычной формы жизни. Задача психотерапевта, однако, со- стоит в прямо противоположном. Практикуемые им языковые игры направлены на исправление и улучшение жизненного процесса в той форме, которая привычна его клиенту. НЛП, лучше других терапевтических школ соответствующее духу языковой игры, обладает набором соответствующих правил. Изложенные в определенном порядке, эти правила и образу- ют то, что Гриндер и Бендлер называют мета-моделью пси- хотерапевтических трансформаций или просто мета-моде- лью. Отдельные части этой модели известны как техники и приемы НЛП (некоторые из них были описаны выше). Ряд техник - рефрейминг, диссоциацию, технику "взмаха" - сто- ит рассмотреть более подробно, с выделением лежащих в их основе семиотических механизмов. Такой анализ требует учета более общих принципов, ре- гулирующих порядок дискурса в целом. Эти принципы обус- ловлены уже упомянутыми выше представлениями о дис- позициональности психики и пансемиотическом субъекте. Их вычленение (экспликация) требует хотя бы краткого из- ложения данных представлений, систематически изложен- ных в трудах Л. Витгенштейна, Ю.М. Лотмана и В.П. Рудне- ва. Аналитическая философия, в частности, идеи А. Айера, Д. Остина, Д. Сердя все чаще оказываются удобной тео- ретической базой для осмысления истоков лингвистически ориентированной психотерапии и ее дальнейшего разви- тия. Теоретики НЛП непосредственно использовали работы Г. Бейтсона, Н. Хомского и А. Коржибски. Для отечествен- ных психологов, в большинстве своем ориентированных на более высокий уровень методологической рефлексии, естес- твенным будет интерес к трудам А.Р. Лурии, А.А. Леонтьева, Ю.М. Лотмана, В.Ф. Петренко, А.М. Пятигорского, P.O. Якоб- сона. Менее академически настроенные психотерапевты (особенно нового поколения) для начала могут обратиться к популярным работам французских структуралистов. Диспозициональная модель психики основана на пред- ставлении о взаимных соответствиях психики и языка, при- чем язык-деятельность оказывается эвристической анало- гией для понимания психики как деятельности особого ро- да, обладающей своей внутренней логикой. Трудно отри- цать зависимость психической деятельности человека от его лингвистических возможностей. При этом важно разли- чать, как люди говорят о психическом и как они понимают такие высказывания. Все психологические понятия, по Вит- генштейну, относятся к элементам так называемого "инди- видуального" языка, описывающего внутренние состояния субъекта, языка сугубо личного, понятного только ему са- мому и никому более. Их употребление в качестве позна- вательных (эпистемологических) категорий некорректно, ибо передача соответствующего содержания возможна только через опыт переживания. Кроме того, есть принци- пиальная разница в употреблении "психологических" глаго- лов в первом и в третьем лице - выражения "я думаю" или "я чувствую" вовсе не эквивалентны грамматическим фор- мам "он думает" и "он чувствует". Человек не имеет приви- легированного доступа к содержанию психики другого, он не может "влезть внутрь" чужого сознания. Это очень важно сознавать психотерапевту, чья деятель- ность основывается на умении более или менее точно пред- ставлять себе, что думает и чувствует другой человек - клиент. Свои суждения терапевт формирует преимущест- венно на основе анализа высказываний, содержание кото- рых редко представляет собой простое описание чувств или психических состояний их субъекта. Обычно клиент склонен высказывать мнения, суждения и умозаключения, и значи- тельная часть из них относится к тому, что думают и чувст- вуют третьи лица (друзья, родственники, окружающие лю- ди). Иначе говоря, между психическим явлением и описы- вающим его словом лежит длинный путь, состоящий из множества означиваний, так что конечная вербальная фор- мулировка соответствует не столько содержанию опыта, сколько связанной с ним системе значений и смыслов, от- ражающих индивидуальность говорящего. Задача лингвистически ориентированной психотерапии заключается не только в том, чтобы научить клиента взаи- модействовать с окружающей действительностью на осно- ве правильных и точных вербальных репрезентаций опыта, но и в том, чтобы изменить неадекватные представления о реальности, применяя эффективные стратегии и тактики речевого взаимодействия. Психотерапевт в качестве пан- семиотического субъекта влияет на субъективную реаль- ность клиента (модель мира в его сознании), изменяя опи- сания этой реальности и связанные с ней значения и смыс- лы. Такой психотерапевтический семиозис (процесс по- рождения и изменения значений в семиотической системе) может осуществляться как интуитивно (трансовые техники М.Эриксона, см. о них подробнее в гл. 8 настоящей книги), так и сознательно, на основе отрефлексированных принци- пов и правил. В своей работе лингвистический терапевт опирается на ряд нетрадиционных представлений о взаимоотношениях объективной реальности (предметов и явлений) и ее опи- саний (высказываний и текстов). Как всякий субъективный идеалист (а это наиболее подходящее мировоззрение для психотерапевта), он хорошо знает, что слова и вещи суть одни и те же объекты, рассматриваемые с противополож- ных точек зрения. Только для клиента они выглядят взаи- моисключающими, а у терапевта - как взаимодополняю- щие и взаимозаменяемые (что, собственно, и делает пос- леднего пансемиотическим субъектом). Действительно, современная семиотика склонна рассмат- ривать ментальное и материальное (психическое и физичес- кое, текст и реальность) как функциональные феномены, раз- личающиеся не столько онтологически, сколько прагматически. Иными словами, их различная природа обусловлена в основ- ном точкой зрения, умственной позицией субъекта. Как заме- чает В.П.Руднев, мы не можем разделить мир на две половины, собрав в одной символы, тексты, храмы, слова, образы, зна- чения, идеи и т.п. и сказав, что это ментальное (психическое), а собрав в другой половине камни, стулья, протоны, экзем- пляры книг, назвать это физической реальностью. Текст в качестве протокола, описывающего реальность, соотносит- ся с ней особым образом. В системе языка это отношение выражается категорией наклонения. В русском языке есть три наклонения - изъявительное или индикатив ("Северный ветер свищет"), сослагательное или конъюнктив ("Свистел бы северный ветер") и повели- тельное или императив ("Не свисти ты, северный ветер!"). В индикативе субъект высказывания говорит о том, что име- ло место в реальности, что в ней происходило, происходит или будет происходить. Это рефлексивная модальность, модальность факта, она определенным образом скоорди- нирована с действительностью, связана с ней отношениями взаимной зависимости. Сослагательное наклонение описывает вероятностную ситуацию, возможность того, что какое-либо явление или процесс могли происходить, тот или иной факт мог иметь место в реальности. Это ментальная модальность, сфера свободной мысли, независимая от реальности. Повели- тельное наклонение - это высказывание субъектом своей воли или желания, чтобы данное событие имело место. Здесь перед нами волюнтативная модальность, предпола- гающая обратную связь между речью и реальностью, одно- стороннюю зависимость. Пансемиотический субъект об- ладает высокой степенью свободы в оперировании этими тремя наклонениями, в качестве психотерапевта он легко и непринужденно переходит от ментальной и рефлексивной модальности (мыслей о реальности и наблюдения над ней) к творению реальности, волюнтативу, выступающему в ка- честве основного средства терапевтического влияния. Лин- гвистический терапевт в своей речевой практике успешно использует гибкую систему психологических модальнос- тей. Последняя, по В.П.Рудневу, есть определенный тип со- стояния сознания в его отношении к реальности:
Предельный случай - императив Творения, когда такая связь ябсо- лютная ("И сказал Бог: Да будет свет! И стал свет").
Назовем психологическим конъюнктивом такое состоя- ние сознания, при котором сознание и реальность связаны отношением взаимной независимости, то есть состояние сна, грез, мечтаний раздумий и так далее... Назовем психологическим императивом такое состояние сознания, при котором сознание вероятностно детермини- рует реальность. Это состояние, направленное к другому субъекту, воспринимаемому как актуальное второе лицо, - любовь, вожделение, ненависть... Назовем психологическим индикативом такое состояние, при котором сознание наблюдает за реальностью, фиксиру- ет, описывает и интерпретирует факты реальности. При этом возможен случай, когда состояние психологического конъюн- ктива принимается за состояние психологического индикати- ва, то есть сон за явь, иллюзия за реальность (13, с. 29).
Рассмотрим, как выглядит пансемиотическая активность психотерапевта на примере предложенной в НЛП техники шестишагового рефрейминга. Рефреймингом обычно назы- вают изменение смысла события или ситуации путем транс- формации контекста (рамки), в которую они помещены. Это способ выдавать действительное за желаемое, широко ис- пользуемый в медицине, политике, рекламе, воспитании де- тей и других областях человеческой деятельности. Он извес- тен с древнейших времен, классический пример рефреймин- га содержит одна из историй о Ходже Насреддине:
Однажды придворные султана в присутствии Насреддина стали спорить о том, когда извинение бывает хуже поступка. - Такого не может быть! - воскликнул властитель. - Сейчас я это продемонстрирую, - сказал Ходжа. С этими словами он встал, подошел к султану, воровато ог- лянулся по сторонам, а затем обнял его и поцеловал.
- Что ты себе позволяешь, негодный! - вскипел пове- литель. Насреддин сложил руки, поклонился и почтительно произнес: - Простите, мне показалось, что это Ваша супруга.
Шестишаговый рефрейминг направлен на изменение уко- ренившихся плохих привычек или неадекватных представле- ний и способов действия. Его используют также при невро- тических страхах, навязчивых ритуалах, психосоматических симптомах - в любых случаях, когда у клиента выработался устойчивый стереотип нежелательного поведения. Приведу пример. Клиент, Анатолий Г., пришел, по его со- бственному выражению, посоветоваться. Беседа касалась его отношений с девушками и возникающих при этом про- блем. К: Сейчас, по сравнению со студенческими годами, все изменилось. Раньше с девушками все было легко и просто. Но мне уже 25 лет, и такие ни к чему не обязывающие отношения уже не греют душу. Я чувствую пустоту. Конечно, пришла пора жениться, но я не могу этого сделать. Я хоро- шо понимаю, какая это ответственность, а на мою стипен- дию (Анатолий учится в аспирантуре) семью не прокор- мишь. Получается тупик. Т: Вы не пытались найти дополнительный заработок? К: Я думал об этом, и даже пытался. У меня есть друзья, занимающиеся бизнесом, так что я пробовал работать вместе с ними. Но это требует времени, а если заниматься от случая к случаю, то толку нет. Т: А другие способы? К: Я много чего перепробовал и понял одно: любая ра- бота требует серьезного отношения и отнимает много вре- мени. Это трудно совместить с учебой в аспирантуре. Стоит заниматься только работой по своей основной профессии, чтобы это не мешало писать диссертацию. Т: И что же Вы решили? К: Я думаю, что жениться я смогу только тогда, когда стану по-настоящему взрослым и начну хорошо зарабаты- вать. А для этого нужно, как говорится, достичь вершин в своей профессии. Т: Значит, девушкам придется подождать? К: Да. Сначала нужно повзрослеть, закончить аспиран- туру, научиться зарабатывать деньги, а уж потом... А девуш- ки - потом! (Нерешительная улыбка, грустный голос). Очевидно, что Анатолий неверно представляет себе, что такое взрослость. Сначала повзрослею, а уж потом начну зарабатывать, думает он. В действительности же все на- оборот - научится зарабатывать - следовательно, по- взрослеет. Представление о том, что взрослость- не при- чина, а следствие умения зарабатывать на жизнь, и стало предметом терапевтического воздействия. Первый шаг рефрейминга состоит в том, чтобы опреде- лить, какое именно мнение, способ поведения или установ- ка нуждаются в изменении. В рассказе Анатолия большин- ство глаголов, описывающих взрослость, стоят в сослага- тельном наклонении (смогу, стану, нужно достичь, стоит на- учиться), налицо ярко выраженный психологический конъ- юнктив. Именно эта психологическая модальность нужда- ется в изменении. Второй этап заключается в том, чтобы выделить часть личности клиента, ответственную за это состояние психо- логической незрелости, инфантильности. С ней нужно всту- пить в общение и (это следующий этап) и уяснить, какую цель преследует она таким поведением, к чему стремится. Т: Вы с грустью произнесли это. Голосом обиженного ребенка. К: Да, радоваться тут нечему. Т: Похоже на то, что Ваша детская, инфантильная часть хочет радоваться и совсем не хочет работать, не хочет взрослеть. К: Наверное. Но ей все же придется. Т: Ответьте, пожалуйста, от ее имени - чего она хочет, к чему стремится? К: Я хочу жить и радоваться жизни. И заниматься тем, что мне нравится. Следующий этап предполагает отделение намерений ин- фантильной части личности клиента от его целостного пове- дения. Терапевт использует для этого глаголы в императиве и в индикативе, изменяя психологическую модальность, ори- ентируя клиента на иной тип отношений к реальности: Т: Но Вы уже взрослый, и умение зарабатывать деньги есть необходимая часть жизни взрослого мужчины. Рабо- тайте! К: Вы считаете, мне нужно работать, а не ждать? Т: Ищите работу, займитесь ею всерьез, найдите время. К: А наука?
Т: Она никуда не уйдет. И еще, я уверена - когда начнете зарабатывать, Вам это понравится не меньше, чем все то, чем Вы раньше занимались. К: Вы думаете, это получится? Т: Я твердо знаю одно: надо начинать, и чем раньше - тем лучше. Четвертый и пятый этапы рефрейминга заключаются в выработке новой установки или стратегии поведения и пол- учении согласия на изменение. Анатолий, по его словам, привык сам принимать важные решения, но предваритель- но склонен обсуждать их со всех сторон. К: Я ведь и сам это прекрасно понимаю. Но... Т: Что Вас смущает? К: Как-то Вы все перевернули. Я думал - сначала стану взрослым, потом начну работать. Т: А я говорю - Вы уже стали взрослым. Но ощутите это лишь тогда, когда почувствуете себя материально незави- симым. Это просто другой выбор - начать, а не ждать. К: Интересно получается. Я работаю, я уже взрослый... Т: Работаю не потому, что взрослый, а взрослый, потому что работаю. Здесь большинство глаголов в индикативе - высказы- вания клиента связаны с реальностью, описывает ее. Но это уже несколько иная реальность - реальность взросло- го, а не ребенка. Остается последний этап - так называе- мая экологическая проверка, когда новые мнения или спо- собы поведения соотносятся с целостным массивом при- вычных и устоявшихся действий, как физических, так и мен- тальных. К: Мне нужно с этим как-то разобраться. Т: Ну что ж. А я думала, что Вы выйдете отсюда другим, взрослым человеком. Терапевт решает не ждать примирения между инфан- тильной и взрослой частями, а усилить последнюю. Он про- должает "нажимать", используя чередование императива и конъюнктива, ибо хорошо помнит совет Ж.Лакана, данный им в работе "Варианты образцового лечения": Так на самом деле и поступает любой дискурс, имеющий целью добиться от вас со-гласия (само слово "до-биться" задает стратегию его достижения. И любой, кто принимал хоть малейшее участие в каком-либо начинании или просто в поддержке какой-либо человеческой инициативы, пре- красно знает, что даже когда соглашение по сути дела до- стигнуто, битва о словах продолжается, что очередной раз свидетельствует о могущественном влиянии посредника, в роли которого здесь выступает речь (10, с. 41). Т: Это ведь тоже детство - оттягивать момент наступ- ления взрослости. Так можно тянуть до бесконечности. Станьте взрослым сразу! К: Я попробую. Т: Это то самое. Вы увиливаете. Не бойтесь измениться прямо здесь. К: Ну хорошо, я стану... Я стал. Я уже взрослый. Т: И что дальше? К: Вот сейчас встану и иду искать работу. Я даже знаю, куда. Т: И куда же? К: Вот когда начну работать, приду и Вам скажу. Взрос- лый человек рассказывает не только о планах, но и о ре- зультатах. Я зайду к Вам на следующей неделе.
Этот, в общем-то, довольно простой рефрейминг из- бавил Анатолия от необходимости лавировать между са- мообманом, двусмысленностью и заблуждением. С по- мощью психотерапевта давно необходимый переход от мысли к действию был лингвистически оформлен как из- менение психологической модальности высказываний о себе самом. Для пансемиотического субъекта система языка не вы- глядит "черным ящиком", внутренняя логика которого не- доступна пониманию. В своей терапевтической работе он исходит того, лингвистические конвенции в высокой степе- ни автономны - вплоть до способности "глубинной грам- матики" (системы скоординированных способов употреб- лений слов и выражений естественного языка) определять, что в контексте конкретного высказывания следует считать реальностью (а что - ее описанием) - и свободно пере- ключается в ходе сеанса с одной точки зрения на другую. Для того, чтобы осуществить необходимые воздействия, лингвистический терапевт при необходимости изменяет также модальную рамку высказываний клиента, используя представления о шести основных типах нарративных мо- дальностей (см. 13):
МодальностьПозитивнаяНегативнаяНейтральная алетическаянеобходимоневозможновозможно деонтическаядолжнозапрещеноразрешено аксиологическаяхорошоплохобезразлично темпоральнаяпрошлоебудущеенастоящее пространственнаяздесьнигдетам эпистемическаязнаниеполаганиеневедение Эти свойства реальности также полностью субъективны, они приписываются ее отдельным аспектам в процессе ре- чевой деятельности и фактически являются параметрами дискурса. Хорошим примером семиотического воздействия на модальную рамку терапевтического взаимодействия яв- ляется прием диссоциации - отделения клиента от нега- тивных или травмирующих переживаний. Обычно диссоци- ацию рекомендуют выполнять с опорой на визуальные об- разы - например, увидеть себя зрителем, который смотрит из зала фильм на сюжет прорабатываемой травмы. Затем клиент мысленно пересаживается подальше, уменьшает изображение, делает его из цветного черно-белым, нечет- |
